Ненаблюдаемая экономика в аграрном секторе России: пространственный аспект
Тема ненаблюдаемой экономики в высокой степени проработана как учеными, так и статистиками. Она имеет длительную историю изучения, вобрав многообразие подходов к исследованию релевантных данной тематике вопросов. Советское государство, генерируя соответствующий научный интерес, обратило внимание на проблему ненаблюдаемой экономики во второй половине XX века, что было связано в большей мере с застойными процессами в советской экономике. В связи с этим в 1963 году был учрежден Всесоюзный институт по изучению причин и разработке мер по предупреждению преступности, специалисты которого занимались исследованием теневой экономики в отдельных отраслях промышленности.
Значимый вклад в изучение данной проблемы внесли Т.И. Корягина, С.Д. Головнин, А.Ю. Шевяков, В.А. Дадалко и другие. В СССР велись детальные таблицы наличия и использования ресурсов (в количественном и стоимостном выражении) по широкому спектру видов сельскохозяйственной продукции, причем деятельность подсобных хозяйств населения находилась на особом контроле.
В публикациях современных российских авторов проблемы ненаблюдаемой экономики подробно освещаются. К примеру, среди них можно выделить работу С.С. Быкова, А.П. Киреенко и Е.Н. Невзоровой, обобщившую понятийный аппарат ненаблюдаемой и теневой экономики. В работе Н.В. Мячина, Н.В. Шкварок обращено внимание на структуру ненаблюдаемой экономики в разрезе системы национальных счетов. В.А. Самсонов, С.К. Сеитов рассчитали региональные масштабы теневой экономики в России с 2010 по 2016 год.
Необходимо упомянуть работы зарубежных авторов, которые предприняли попытку оценки ненаблюдаемой экономики и (или) ее компонентов в различных странах.
A. Zolkover, D. Kovalenko описали эволюцию теорий формирования теневой экономики, выявили ключевые факторы, влияющие на нее (централизация власти, экономическое развитие и качество институциональной среды). A. Stratan, T. Gutium оценили влияние экономических факторов на масштабы теневой экономики в Молдове. Построенные модели показали, что на ненаблюдаемую экономику положительно влияют рост основных отраслей национальной экономики и рост уровня безработицы. При этом рост импорта оказывает негативное влияние.
Ph. Adair рассмотрел различия между ненаблюдаемой экономикой (NOE) и теневой экономикой (SE) в Польше. Автором использованы различные прямые и косвенные методы измерения, включая налоговые проверки и анализ рынка, для выявления факторов, определяющих соотношение NOE — SE, таких как уклонение от уплаты налогов и неформальная занятость, а также определены различия в оценках, полученных на основе корректировок национальных счетов, по сравнению с подходами структурного моделирования.
M. Chen оценил уровень ненаблюдаемой экономики по отношению к валовому региональному продукту (ВРП) в 31 провинции Китая с 1992 по 2013 год, используя данные о ночной освещенности. Полученные данные свидетельствуют о значительных региональных различиях в уровне ненаблюдаемой экономики (в Пекине он составляет 3,2%, а в Нинся-Хуэйском автономном районе — 69,7%) и указывают на отрицательную корреляцию между уровнем ненаблюдаемой экономики и ВРП, что позволяет предположить, что в более развитых регионах уровень ненаблюдаемой экономики ниже.
В работе израильских авторов выявлена взаимосвязь неформальной самозанятости и ненаблюдаемой экономики.
Следует обратить особое внимание на попытки Организации Объединённых Наций (ООН) измерить масштабы ненаблюдаемых процессов в экономике, а именно на версию Системы национальных счетов 1993 года. В соответствии с этим документом теневая экономика стала рассматриваться как составной элемент макроэкономических показателей. С 2008 года указанная разработка стала обязательной для использования. Появилась возможность с ее помощью количественно оценить скрытую часть экономики.
Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) ввела в оборот более широкое понятие — ненаблюдаемая экономика, охватывающее все виды экономической деятельности, однако учет некоторых из них вызывает значительные затруднения для статистических органов. В итоге ненаблюдаемая экономика включает ряд важных компонентов (табл. 1).
Важно отметить, что субъекты теневого производства нарушают административные правила и процедуры, в то время как незаконное производство связано с нарушением уголовного законодательства (производство наркотиков, торговля фальсификатом, контрабанда).
Согласно методологии ОЭСР, домашние хозяйства фигурируют в рамках производства неформального сектора и производства продукции домашними хозяйствами для собственного конечного использования, различаясь в зависимости от цели своей деятельности. Некоторые домашние хозяйства ориентированы на продажу товаров и (или) услуг (всех или их части), а другие — на собственное конечное потребление (использование) продукции. Соответственно, первые учитываются в рамках производства неформального сектора, а вторые — в составе производства продукции домашними хозяйствами для собственного конечного использования.
Росстат определяет ненаблюдаемую экономическую деятельность как часть национальной экономики, включающую «виды экономической деятельности, которые не могут быть оценены на основании прямых методов государственного статистического наблюдения, и представляющую собой совокупность теневой (скрытой), неформальной и незаконной экономической деятельности». В отличие от методологии ОЭСР, Росстат отдельно не выделяет производство продукции домашними хозяйствами для собственного конечного использования, относя его к неформальной экономической деятельности.
М.Н. Муханова использует подход Росстата, указывая, что «в сельском хозяйстве неформальный сектор представлен самозанятыми селянами, у которых основное место работы — личное подсобное хозяйство (ЛПХ) и крестьянско-фермерское хозяйство (КФХ)». Правомернее было бы отделять производство продукции домашними хозяйствами от неформальной экономической деятельности, поскольку они преследуют разные цели: в первом случае — собственное конечное использование, во втором — продажа на рынке.
Ученые обращают внимание на трудность определения неучтенных доходов, что заставляет исследователей использовать новые подходы к их анализу.
Если говорить о сельском хозяйстве, то традиционно среди всех отраслей оно находится в лидерах по уровню ненаблюдаемой экономики, что объясняется значительным объемом производства сельскохозяйственной продукции для собственных нужд в хозяйствах населения. Данные о ресурсах (доходах) и расходах хозяйств населения являются базой для всестороннего анализа ненаблюдаемой экономики в данной отрасли. Практика такова, что результаты выборочных обследований хозяйств населения распространяются на всю генеральную совокупность, благодаря чему учитывается проблема неотчитавшихся респондентов.
Как показывают отдельные исследования, региональные данные о доле хозяйств населения в продукции сельского хозяйства во многом совпадают с картиной распространения ненаблюдаемой экономики в субъектах РФ. Так, Н.В. Черемисина, Г.Н. Дробышев применяют схожий подход при оценке уровня ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве Тамбовской области, причем принимая во внимание продукцию не только хозяйств населения, но и К(Ф)Х. В то же время в работе не совсем точно отражено понятие ненаблюдаемой экономики, в частности не охвачен объем теневых операций юридических лиц в сельском хозяйстве.
15-я Международная конференция статистиков труда рекомендует отделять сельскохозяйственную и связанную с ней деятельность от неформального сектора. Для России особенно характерен тот факт, что в аграрном секторе среди категорий хозяйств по численности преобладают хозяйства населения, производящие продукцию только для собственных нужд. Заметим, так как неформальный сектор входит в состав ненаблюдаемой экономики, указанный нюанс не влияет на точность ее учета в рамках данной статьи.
К неформальному сектору ОЭСР относит крестьянские (фермерские) хозяйства, зарегистрированные в качестве физических лиц, и индивидуальных предпринимателей. В России, по данным Сельскохозяйственной микропереписи 2021 года, доля крестьянских (фермерских) хозяйств, зарегистрированных в качестве юридических лиц, составляет лишь 5,0% от общего количества крестьянских (фермерских) хозяйств и индивидуальных предпринимателей (К(Ф)Х и ИП). Учитывая эту небольшую величину, целесообразно пренебречь ею и учитывать отмеченные хозяйства в числе субъектов неформального сектора.
Для обоснования правомерности подобного допущения отметим, что в России на К(Ф)Х и ИП в форме юридических лиц приходится всего лишь 7,9% площади сельскохозяйственных угодий, 9,8% посевной площади сельскохозяйственных культур, 3,7% поголовья крупного рогатого скота, 6,0% свиней и 5,0% птицы всех видов, принадлежащих К(Ф)Х и ИП. Остальная (преобладающая) часть отмеченных сельскохозяйственных угодий, посевов и поголовья животных принадлежит субъектам неформального сектора.
В России не ведется учет данных об объемах незаконного производства, а также производства, неучтенного вследствие недостатков в программе сбора данных. Опираясь на морально-этические основания, в данной работе незаконное производство не включено в оценку масштабов ненаблюдаемой экономики. Учет незаконного производства приравнивал бы его к легальным видам деятельности, ставил бы его на один уровень с ними. Исходя из его пагубных последствий для нравственности, ценностей в обществе, здоровья, незаконное производство необходимо рассматривать отдельно, что согласуется с подходом Росстата, который не учитывает незаконное производство в составе ВВП. В то же время СНС-93 рекомендует включать незаконные виды деятельности в Систему национальных счетов.
Цель работы — на основе авторской методики выявить масштабы ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве в регионах Российской Федерации.
Вклад исследования состоит в разработке и апробации методики оценки ненаблюдаемой экономики в аграрном секторе России, учитывающей, помимо прочего, ограниченность региональных статистических данных.
Материалы и методы исследования
Частично опираясь на методологию Росстата, в исследовании, проведенном на основе российских данных в июле — сентябре 2024 года, под «ненаблюдаемой экономикой в сельском хозяйстве» подразумевается объем теневых операций юридических лиц, а также объем сельскохозяйственной продукции, производимой крестьянско-фермерскими хозяйствами (К(Ф)Х), индивидуальными предпринимателями (ИП) и хозяйствами населения (ХН).
Уровень ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве по регионам Российской Федерации определяется в процентах по отношению к продукции сельского хозяйства:
где: УрННЭСХ — уровень ненаблюдаемой экономики сельского хозяйства, %; ЮЛСХ — объем теневых операций юридических лиц в сельском хозяйстве, тыс. руб.; КФХСХ — объем продукции сельского хозяйства, произведенной крестьянскими (фермерскими) хозяйствами и индивидуальными предпринимателями, тыс. руб.; ХНСХ — объем продукции сельского хозяйства, произведенной хозяйствами населения, тыс. руб.; ПродСХ — объем продукции сельского хозяйства, произведенной во всех категориях хозяйств, тыс. руб.; ННЭСХ — объем ненаблюдаемой экономики сельского хозяйства, тыс. руб.
Методика расчета объема теневых операций юридических лиц изложена ранее в работе С.В. Киселева, И.В. Филимонова, В.А. Самсонова, С.К. Сеитова «Влияние цифровизации на теневую экономику сельского хозяйства в Российской Федерации». Этот показатель охватывает в первую очередь сельскохозяйственные организации и исходит из учета стремления юридических лиц к намеренному искажению своей отчетности с целью сокращения налогооблагаемой базы, что происходит, с одной стороны, через сокрытие и занижение объемов производства и доходов, с другой — через завышение затрат.
На основе полученных результатов сформированы рейтинги субъектов РФ с самыми высокими и низкими долями ненаблюдаемой деятельности в валовой добавленной стоимости (ВДС) по разделам Общероссийского классификатора видов экономической деятельности (ОКВЭД 2). Анализ проведен по 78 субъектам РФ за 2017 г. и 2022 г. путем сравнения соответствующих данных. Из выборки регионов исключены города федерального значения (в силу нерелевантности с точки зрения отрасли), новые территории РФ после референдума 2022 года (в связи с отсутствием необходимой информации).
Данные для формирования всех показателей, входящих в формулу (2), получены с сайтов Единой межведомственной информационно-статистической системы (ЕМИСС) и Федеральной службы государственной статистики.
Результаты и обсуждение
В России уровень ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве (по ее доли в объеме продукции сельского хозяйства) в 2017 году составил 46,5%. В ее структуре на теневые операции юридических лиц (сельскохозяйственных организаций) приходились 3,6%, на К(Ф)Х и ИП — 26,7%, на хозяйства населения — 69,7%.
Согласно результатам расчетов, самый высокий показатель в 2017 году наблюдался в таких субъектах Российской Федерации, как Магаданская область (94,9%), Республика Ингушетия (94,3%), Дагестан (90,6%), Забайкальский край (90,1%), Калмыкия (88,6%), Тыва (87,0%), Хабаровский край (86,5%), Астраханская область (85,7%), Республика Хакасия (85,3%), Алтай (84,4%), Чечня (80,9%), Мурманская область (80,7%).
В Еврейской автономной области, республиках Северная Осетия — Алания, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Якутия, Бурятия, Адыгея доля ненаблюдаемой экономики в продукции сельского хозяйства находилась в диапазоне 60–80 % (рис. 1). В этих регионах значительный уровень ненаблюдаемой экономики определяется высоким удельным весом хозяйств населения в производстве продукции сельского хозяйства. В условиях высокой безработицы и низкой заработной платы личные подсобные хозяйства служат источником продовольствия, компенсируя домашним трудом скудность семейного бюджета. В частности, в перечисленных субъектах Северо-Кавказского федерального округа уровень безработицы примерно в 3 раза превышал среднероссийскую величину, в республиках Алтай, Тыва, Калмыкия, Забайкальском крае — в 2 раза.
В рассмотренных субъектах Северо-Кавказского федерального округа, а также в Республике Калмыкия среднемесячная номинальная начисленная заработная плата работников организаций приблизительно в 2 раза уступала ее среднероссийскому размеру. Заметим, что личные подсобные хозяйства служат жителям в первую очередь для удовлетворения собственных нужд, нежели для продажи или обмена продукции. Статистика такова, что в Российской Федерации от 86 до 88% сельских домохозяйств, вовлеченных в производство сельскохозяйственной продукции, имеют потребительскую направленность. Помимо названных регионов, в Башкортостане, Камчатском крае, Оренбургской и Саратовской областях уровень ненаблюдаемой экономики в 2017 году превосходил 60% (рис. 1).
По итогам 2022 года в структуре ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве России произошли заметные изменения: теневые операции юридических лиц (сельскохозяйственных организаций) стали занимать меньшую долю и составили лишь 2,2%, доля хозяйств населения сократилась до 59,0%, в то время как доля К(Ф)Х и ИП возросла до 38,8%. Хотя в абсолютном выражении в текущих ценах объем ненаблюдаемой экономики растет, в относительном выражении (при сопоставлении с общим объемом производства продукции сельского хозяйства) он сокращается.
По регионам происходят аналогичные изменения. Так, количество регионов, где уровень ненаблюдаемой экономики превышает 80%, за 2017–2022 годы уменьшилось с 12 до 8. Данный показатель значительнее всего уменьшился в Магаданской (75,0%) и Мурманской (66,3%) областях, республиках Ингушетия (76,1%), Хакасия (77,4%) и Чечня (68,6%), что позволило перейти им в группу субъектов РФ с диапазоном значений 60–80% (рис. 2). В указанной группе количество регионов увеличилось на 2 субъекта. С 2017 по 2022 год в Республике Башкортостан уровень ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве претерпел существенное сокращение — с 62,9 до 53,9%, а в Калмыкии оно было меньшим — с 88,6 до 83,9%. Это обусловлено преимущественно снижением удельного веса хозяйств населения в производстве продукции сельского хозяйства в Башкортостане (с 49,9% в 2017 г. до 37,2% в 2022-м) и Калмыкии (с 53,8% в 2017 г. до 38,7% в 2022-м). В среднем по России показатель в 2022 году снизился до 40,8%.
Указанные тенденции в России вызваны в первую очередь снижением удельного веса хозяйств населения в производстве продукции сельского хозяйства (с 32,4% в 2017 г. до 23,4% в 2022-м). Причем формирующийся тренд воспринимается многими учеными положительно, поскольку обычно хозяйства населения используют устаревшие технологии производства и функционируют с высокими трудозатратами. Как результат, в данной категории хозяйств происходит снижение индексов производства по отношению к предыдущему году. Так, в 2019–2022 годах он находился в диапазоне 94–99%, демонстрируя отрицательную динамику производства. Хотя масштабы теневых операций юридических лиц тоже сокращаются, их влияние на объемы ненаблюдаемой экономики выражено намного слабее. Небольшой рост доли К(Ф)Х и ИП в структуре производства сельхозпродукции (с 12,4% в 2017 г. до 15,8% в 2022-м) не компенсирует сокращение уровня ненаблюдаемой экономики.
По итогам 2022 года значения, близкие к среднероссийским, продемонстрированы в Центральном федеральном округе (в Ивановской (42,5%) и Костромской (37,5%) областях), Северо-Западном федеральном округе (в Новгородской области (38,9%), Сибирском федеральном округе (в Кемеровской области (44,2%), Алтайском (41,4%) и Красноярском (38,1%) краях), Приволжском федеральном округе (в Ульяновской (44,2%) и Нижегородской (36,4%) областях, Татарстане (44,2%), Дальневосточном федеральном округе (в Сахалинской (39,4%) и Амурской (43,5%) областях). Данная группа представлена самым широким спектром суъектов РФ из разных федеральных округов.
Наименьший уровень ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве отмечается в регионах Центрального федерального округа (в Белгородской (15,2%), Курской (21,0%), Рязанской (22,2%), Липецкой (23,9%), Орловской (24,5%), Ярославской (25,1%), Тамбовской (25,4%), Калужской (26,0%) и Тульской (27,9%) областях), Северо-Западного федерального округа (в Псковской (15,7%), Ленинградской (17,1%) и Вологодской (21,5%) областях), Приволжского федерального округа (в Республике Мордовия (17,4%), в Кировской (23,1%) и Пензенской (26,6%) областях). В сельском хозяйстве перечисленных регионов доминируют сельскохозяйственные организации, на фоне которых роль хозяйств населения в структуре производства сельхозпродукции выглядит менее значительной.
Примененный в работе подход не лишен методических ограничений. В частности, можно считать спорным, во-первых, невключение в формулу расчета уровня ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве (формула 1) объема незаконного производства товаров и услуг в сельском хозяйстве, во-вторых, присутствие в ней объема неформального производства среди К(Ф)Х и ИП, зарегистрированных как юридическое лицо. В случае если отмеченные (спорные) моменты будут учтены в расчетах, полученные оценки будут отличаться от представленных в статье. Однако отсутствие необходимых данных не позволяет точнее определить масштабы ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве регионов России.
Выводы
По мере уменьшения доли хозяйств населения в структуре производства сельскохозяйственной продукции и сокращения масштабов теневых операций юридических лиц происходит снижение уровня ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве Российской Федерации. Так, в 2017 году он (по доле в объеме продукции сельского хозяйства) достигал 46,5%, а в 2022-м уменьшился до 40,8%. Теневые операции юридических лиц, согласно данным за 2022 год, занимают меньшее место в структуре ненаблюдаемой экономики с долей 2,2%, тогда как на К(Ф)Х и ИП и на хозяйства населения приходится 38,8% и 59,0 % соответственно. В отличие от теневых операций юридических лиц, масштабы ненаблюдаемой экономики сильно дифференцированы по регионам России.
Самый высокий уровень ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве в 2022 году зафиксирован в субъектах Северо-Кавказского и Дальневосточного федеральных округов. Высокий уровень безработицы и низкие заработные платы усиливают значимость для сельских жителей своих личных подсобных хозяйств.
Низкими значениями отличаются регионы Центрального, Северо-Западного и Приволжского федеральных округов. Это объясняется преобладанием крупного производства и высокой долей сельскохозяйственных организаций в продукции.
Примененная в работе методика не решает все проблемы учета ненаблюдаемой экономики в сельском хозяйстве регионов России. Однако предложенная методика с учетом отсутствия более точных данных по субъектам неформального сектора представляется более пригодной для описания и оценки, чем альтернативные.
Об авторах
Сергей Викторович Киселев; доктор экономических наук, профессор
servikis@yandex.ru; https://orcid.org/0000-0001-9519-1505
Санат Каиргалиевич Сеитов; доктор философии (экономические науки)
sanatren@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-6505-1712
Валерий Альбертович Самсонов; инженер 2-й категории,
v.a.samsonov@mail.ru; https://orcid.org/0000-0001-7078-9420
Илья Валерьевич Филимонов; доктор философии (экономические науки), ассистент
filimonov.i.v@mail.ru; https://orcid.org/0000-0002-1684-5142
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова, Ленинские горы, 1, стр. 46, 3-й новый учебный корпус, Москва, 119991, Россия
УДК 338.43.02
DOI: 10.32634/0869-8155-2025-391-02-168-176
